По моим данным 17 июля 1902г г. Кэрриер запатентовал промышленный кондиционер.
Предлагаю 17 июля объявить "днем кондиционерщика" и праздновать наряду с другими языческими праздниками.
Может "день работника HVAC хозяйства"?
Михаил
Прошу удалить из моего ника нашлепку "ГУРУ"
Основание: новомодная тенденция лепить ярлыки в ссответсвии с количеством постов в форуме считаю оскорбительным для себя.
Поскольку всякие п...болы стараются побольше постов засветить, не заботясь о смысле написанного.
В результате получается, что одинаковый рейтинг у меня, академика кондиционирования и у манагера, который только рекламные каталоги в руках и держал.
Михаил
На сайте есть категория пользователей, имеющая статус "редакторы".
В общепринятой лексике данный статус обозначает, что эти люди являются сотрудниками сайта.
Обычно администрация сайта требует, чтобы они не участвовали в пиар-акциях.
Пользователь HUMAN, имеющий статус "редактор" неоднократно участвовал в "черных пиар-акциях".
Например:
http://aircon.ru/forum/index.php?PAGE...&TID=41910 Михаил, я проверил партномера компрессора и воздушного конденсатора (насколько я понимаю они отвечают за энергоэффективность). Они совпадают у делюкса и зубадана. Отличаются только платы, ну это понятно.
Плата управления рулит только частотой вращения инверторного компрессора (вы же не будете спорить, что вращает он компрессоры как то по другому?) да вентом BLDC с LEV. Отличие м.б. только в граничных частотах и алгоритмах оттайки - а это уже ничего не стоит в массовом продукте.
Остаюсь при своем мнении. Бытовой зубадан - чистой воды маркетинг.
Отредактировано: human 15-01-2013 12:05
Считаю данное положение недопустимым. сотрудники сайта не имеют права публично высказывать свою заангажированность за или против оборудования, брэнда, посетителя.
Предлагаю пользователя HUMAN исключить из состава "редакторы".
А вот история из жизни старого растамана. Просыпается, короче, старый растаман у себя на хате и думает две мысли. Первая мысль: о, ништяк. Ну это чисто абстрактная мысль, это он по сезону всегда так думает, как проснется: о, ништяк. Потому что ништяк в натуре. Тело как перышко, крыша как друшляк, внутри желудка пустота. А вот вторая мысль, он думает: а неплохо бы вот подняться и что-нибудь из ништяков вчерашних заточить неплохо бы. Потому что там ништяков нормально осталось, типа банка тушонки, булка хлеба, картошки пол-казана, короче ни фига себе ништяков осталось.
И вот он встает и идет их заточить.
А ништяков, короче, нету. Пустой казан стоит, и все. Даже хлеба не осталось. Нету вообще ничего, короче. И вот растаман громко думает: а кто это мои ништяки все захавал? А из-под шкафа отзывается стремный загролбный голос: - ЭТО Я НИШТЯКИ ТВОИ ЗАХАВАЛ!!!
Растаман даже удивился: то есть как это: «я ништяки твои захавал»? Это же не может такого быть, вообще, чтобы я ништяки твои захавал. И вообще ты, знаешь, не высаживай, потому что за твои ништяки вообще базара нету. Откуда, вообще, на моей хате твои ништяки? Гонишь ты, короче, ой, гонишь… А голос ему говорит: Дебил! Повторяю еще раз: Я ништяки ТВОИ захавал! А растаман ему говорит: а кто ты вообще такой, что на моем же флэту на меня дебилом называешь. А ну, бля, если ты такой крутой, вылазь с-под шкафа, я тебе щас покажу, кто в доме хозяин. А голос ему отвечает:ДА, Я КРУТОЙ! ДЕРЖИСЬ, КОЗЕЛ ЗА СТУЛ, Я ТЕБЕ СЕЙЧАС ВЫЛЕЗУ!
Ну, растаман, короче, взялся за стул. Стоит, смотрит, а с-под шкафа никто не вылазит. Ну, он, короче, повтыкал минут полчаса и пошел за хлебом. Вернулся, сел хавать. Вдруг слышит из-под шкафа: - Чувак, хорош гнать! Дай хлебушка!
Растаман туда смотрит, а оттуда характерной походкой вылазит зеленая мыша с красными глазами. И говорит: Ну, дай хлебушка! А растаман ей: х…шки! Не фиг тебе было меня дебилом называть. А ну, лезь обратно под шкаф, не мешай мне хавать. Тогда мыша залазит под шкаф и оттуда бухтит: гандон ты, твою мать! Кусочек хлеба для бедной мышки, и то зажал! Ну, подожди: ночью вылезу, снова все схаваю.
И свалила. А растаман высел на измену. Он же ночью или спит, или зависает. Ситуацию не контролирует, короче. А мыша, она же, во-первых, ночью не спит, в темноте все видит, это же надо теперь замарачиваться от нее хавчик прятать, чтобы она его не заточила. Это же такой напряг, короче, как на войне, теперь и не покуришь нормально, надо все время за мышу думать, чтобы она ничего не схавала. Забил косой, покурил – а его не прет! Такая вот, бля, мыша – пришла и весь кайф навеки обломала.
Тогда растаман думает: это, наверно, сейчас надо растаманскую кошку найти и подписать ее, чтобы она с мышей разобралась. А растаманскую кошку найти не проблема. Потому что она как с вечера растаманского молока напилась, так и до сих пор лежит посреди хаты, как мешок с драпом. И вот растаман начинает ее тормошить, за уши, за усы, за хвост и так далее. В конце концов она открывает левый глаз и говорит: о, ништяк! А клево бы сейчас ништяков каких-нибудь заточить. Тогда растаман терпеливо и доходчиво врубает ее в ситуацию с ништяками и подлой мышей, которую надо срочно схватить.
Кошка его вниамтельно слушает, а потом говорит: ну, чувак, я вообще так поняла, что завтрака сегодня не будет, да? Ну, тогда я еще повтыкаю, ладно? И закрывает свой левый глаз обратно.
А тут приходят друзья-растаманы и застают своего дружбана на полу возле напрочь убитой кошки на жуткой измене. И говорят: не ссы, чувак! Мы вот сейчас покурим и уту мышу прищемим, чтобы она тут не беспредельничала. А мыша им с-под шкафа: за…бетесь меня щемить, кони красноглазые! Задрачивает, короче. А с-под шкафа не вылазит.
Тогда растаманы свирепеют и разрабатывают зверский план, как эту мышу с-под шкафа выгнать и жестоко наказать. Короче, значит так: два растамана должны встать на стулья и трусить шкаф сверху, еще один растаман должен стучать по шкафу кулаком, еще один будет шурудеть под шкафом шваброй, а еще один встанет возле шкафа с двумя бутылками, чтобы как только мыша вылезет, так и сразу в нее метнуть. Потом они раскуривают косой и приступают к выплолнению своего плана. Короче, два растамана становятся на стулья и начинают трусить шкаф. Еще один ритмично стучит по шкафу кулаком, еще один чисто под ритм шурудит под шкафом шваброй. А старый растаман тоже под этот ритм стучит бутылками. И вот они постепенно входят в ритм и начинают оттягиваться в полный рост. Получается такой индастриал, типа Айштунценде Нойбаутэн.
Короче, сейшенят они, значит, типа минут пятнадцать или даже полчаса, и вдруг слышат, кто-то на гитарке начал подыгрывать. Причем саунд какой-то совсем незнакомый, явно не местный, но все равно клево так, мягко и, главное, очень в тему. Смотрят, а там стоит чувак какой-то, совсем непонятный, откуда он и вообще.
Растаманы его спрашивают: чувак, а ты откуда? А он говорит: а я с Ивано-Франковска, шел тут мимо, слышу, люди сейшенят на ударных, вот решил с гитаркой подписаться. А растаманы говорят: та, мы не сейшеним. Это мы мышу с-под шкафа выгоняем.
Тогда ивано-франковец заглядывает под шкаф и говорит: ну, чуваки, это вы ее до конца сезона так выгонять будете. Потому что она уже давно под полом сидит. У вас же в плинтусе дырка, так она туда скипнула еще в начале сейшена.
Растаманы смотрят: а там и в самом деле дырка офигенная, аж ветер свистит. И говорят: ух, ты! Какой, ты, блин, врубной, в натуре! А мы тут со шваброй и с бутылками. А ты, блин, сразу врубился, что она скипнула. Слы, чувак, так ты, может быть, знаешь, как ее, суку, прищемить, чтобы она не беспредельничала. Потому что она тут один день тусуется и уже всех достала. А ивано-франковец говорит: это зависит, какая у вас мыша. Тогда старый растаман: ну, она, да… Короче, знаешь, такая вся стремная, зеленая, а глаза как маленькие помидорчики. А ивано-франковец ему отвечает: ну, так это, короче, не проблема. Это вы неделю не покурите, и она сама по себе рассосется.
Тут все растаманы как зашумели: та, шо ты гонишь! Прямо как психиатр, в натуре. Это же как можно, целую неделю не курить, это же вообще умом поехать можно. А ивано-франковец им говорит: тогда давайте другой способ, менее напряжный. Тогда давайте нажарим каши, положим грамм сто на блюдечко и поставим посреди комнаты. Мыша ночью вылезет, каши обхавается и приторчит, а мы ее только – хап! и сразу запакуем в бандероль и отправим на фиг в Израиль, потому что левым здесь не место. Вот так ее сразу в Израиль и отправим. Только надо еще шкаф пересунуть в другой угол.
Растаманы подумали и говорят: чувак, а может быть не надо шкаф совать? Иотому что он тяжелый, прямо как весь пи … дец, четыре тонны с гаком. А ивано-франковец говорит: надо, чуваки! Не знаю точно, зачем, но жопой чувствую, что надо.
И без долгих базаров встает и упирается в шкаф плечом. И тут все растаманы идут ему навстречу и довольно быстро, даже почти без матов и совсем без перекуров, пересовуют шкаф в другой угол.
Потом они по-быстрому дербанят в палисаднике траву, жарят кашу, хапают по три ложки и через полчаса уже висят в полный рост. И тема у них, короче, такая: они все сидят на полу и втыкают на блюдечко с кашей, когда же эта подлая мыша придет и будет хавать. А на блюдечке происходит такое бурление, шевеление, цветочки растут, птички поют, вселенные встают и рушатся, и все такое. И вот появляется зеленая мыша, ныряет в эту кашу, начинает там валяться, бултыхаться, бегать, прыгать, и хавает, хавает – и вот, она, короче, захавала всю кашу и зависла посреди блюдца. Тут все растаманы врубаются, что ее надо ловить, и начинают ее ловить. А она начинает от них уползать. И вот они ползут за мышей, а она ползет от них. Ползут они, значит, ползут, и вдруг мыша ныряет обратно под шкаф. А растаманы ударяются в шкаф головой и хором думают: бля, какая, сука, шустрая!
А через пятнадцать минут под шкафом начинается грохот, глухие удары головой в стенку и громкие маты. Это мыша на конкретной измене ищет свою дырку в плинтусе и не может найти. Потому что шкаф пересунули. И вот она бегает под шкафом, таранит плинтус и кричит: замуровали, демоны! Тогда ивано-франковец сует руку под шкаф, достает оттуда мышу и говорит ей: ну, что, зеленая? Допрыгалась?
Мыша оценивает ситуацию и понимает, что она-таки да, в натуре допрыгалась. И говорит: чувак, ну я же не виноватая. Просто, знаешь вчера так на хавчик пробило, так что мне, уже и похавать нельзя? А ивано-франковец говорит: похавать тебе всегда дадут, если по-нормальному попросить. Только наглеть не надо, ясно? А мыша говорит: так он же сам первый на меня погнал, и хлеба не дает. А ивано-франковец говорит: ну, я вижу, ты в натуре, тупая, ничего не понимаешь, надо тебя воспитывать. Тогда мыша видит, что чувак совсем не пацыфист и настроен очень решительно, и говорит: все, все, все. Все я понимаю, короче, я здесь со всех сторон не права, не надо меня воспитывать. Я уже все понимаю. И беспредельничать больше не буду. Только не надо меня воспитывать. Тогда ивано-франковец ставит мышу на пол и говорит: ну, смотри. Еще раз чуваки на тебя пожалуются – можешь сразу вешаться. Ясно?
Тогда мыша быстренько отвечает: ясно, гражданин начальник! И снова ныряет под шкаф. А потом через полчаса опять выныривает с-под шкафа и говорит: чуваки, ну, так я что-то не поняла, где моя дырочка?
Но растаманы уже все повырубались, намаялись за день, конечно. Устали, и все такое. А тут еще каша всех пригрузила. И всем эти мышиные проблемы по барабану, даже кошка растманская на них не ведется. Ну, мыша потусовалась до утра, дырочки никакой не нашла, обломалась и с хаты свалила. И больше ее здесь не видели.
Как я пью пиво. Посвящается q1.
Я работаю в кондиционируемом офисе, но за окном – жара. Там плавится асфальт и рубашки прилипают к спинам. А женщины сняли с себя почти все, поэтому выйти на улицу невозможно.
А в телефоне – тоже жара. Всем что-то надо. И хотя утром это радует, - идут продажи, к вечеру хочется сказать в трубку: просто купи ЭТО, не умничай.
А клава вообще красная и мягкая – я луплю ее пальцами в перерывах между звонками телефона, но долг по документам не сокращается.
Шеф вежлив и обходителен. Он подходит, тактично дожидается паузы между звонками, и негромко спрашивает: « Я правильно понимаю, что эта партия товара будет отгружена послезавтра?» - Лучше бы обматюкал! – И терпеливо выслушивает про затор на автовокзале, про то, что железнодорожники торжественно пускают новый поезд, и 3 дня грузы на юг не принимают. Фраза: «держите меня в курсе» звучит вечным укором.
Кажется только что дожевал обеденный сэндвич, а организм опять требует еды. Батюшки, да уже восьмой час! И тут текст на мониторе блекнет и ясно прорисовывается кружка с пивом. Язык моментально становится похожим на рашпиль. И я чувствую, что если немедленно не выпью пива, то жизнь моя оборвется бесславно.
Решительным жестом захлопываю форточки и несусь из офиса вон, по лестнице, квартал вверх, за угол, еще полквартала – вот оно! Желанный оазис. Небольшие зонты над столиками ласкают глаз цветом, продавщица в синтетическом переднике ловко оперирует пластиковыми стаканами.
Настоящие мужчины пьют разливное пиво! Они не унижаются до тепловатой бутылки, которую можно прикладывать ко рту на ходу.
Около крана небольшая очередь – 2 человека. Это хорошо – можно отдышаться, достать деньги, приметить столик. Первый в очереди уже отходит, держа в руках вожделенный сосуд и триумфально косясь на нас, ожидающих своего часа.
Но вот и приблизился – в короткую фразу: «Светлого! Кружку! Большую!» вложена вся энтальпия этого летнего дня. Продавщица что-то еще колдует с пеной, а я уже тяну руку к заветной посудине. Воли хватает только сесть на заранее присмотренное место – и устами в благословенную влагу.
Три больших глотка, на пределе возможностей организма. Причем надо, чтобы пиво смочило язык, весь рот и тугим комком прокатилось в желудок. Зрение, слух, все рецепторы отключены – работают только пупырышки на языке. Но вкуса НЕТ! Осторожно ставлю ополовиненный стакан, откидываюсь на стул и прислушиваюсь к себе. И тут постепенно на языке проявляется пахучая горечь, и терпкость хмеля, и несравненный аромат ячменя и губы слипаются, и остатки пены щекочут то место, на котором должны быть усы. И в животе холодно и бульбашки собрались воедино и выходят благородной отрыжкой.
Сразу включаются все органы чувств и можно посмотреть вокруг. Но это к пиву не относится. А к пиву относится вечный мужской жест тыльной стороной ладони. И восхитительное послевкусие, которое жаль портить даже вдохом. И сожаление, что следующий глоток уже не будет столь прекрасным. Теперь можно не торопиться, а понемногу отпивать из одноразового стакана с рекламной надписью, можно рассмотреть покрытую испариной посудину, обратить внимание на цвет напитка, на консистенцию пены, на насыщенность углекислотой. Короче, оценить органолептику, порадоваться удачной температуре пива, его первозданной свежести, поздравить себя что, что выбрал «премиум», а не просто «светлое».
А когда в стакане начнет проглядывать дно, подумать о новой порции. Кстати теперь видно, что есть большой выбор сухариков «гризли», чипсов и прочих кальмаров. А вот и знакомые за соседним столиком. И вообще, здесь приятная негромкая музыка, и тень от деревьев, и пиво всегда свежее. И время катится к ночи.
Жизнь удалась!
Как я сдавал курсовой.
Весеннюю сессию я чуть не завалил. Был я уже на четверном курсе, учился неплохо, но в мае влюбился по уши. Конечно, об учебе речи не шло: зачеты, правда, сдавал по инерции, и на занятия ходил исправно. Но к экзаменам готовиться было некогда – все свободное время поглощала страсть к любимой женщине. Оно и понятно: весна, кровь молодая бурлит, да еще и южный город чувствам способствует.
Но вот наступила расплата, о которой думать не хотелось, но она все же «нагрянула»: пришел последний срок сдавать курсовой проект. Испытание это было не из легких – предмет: «холодильные компрессоры», объем: четыре листа чертежей, лист графических расчетов коленчатого вала, пояснительная записка не менее 32 листа, технологический процесс сверления масляных каналов в коленвале. Короче, объем работы приличный.
И вот наступила ночь воскресенья, завтра самый последний срок сдачи, через три дня первый экзамен, а у меня только черновики в руках. Жил я тогда в общежитии, так там в комнатах свет отключали в двенадцать часов ночи. И вот в полдвенадцатого я собираю все материалы по этому проекту, располагаюсь в «читалке» где свет не отключают и с грустью прислушиваюсь, как вокруг кипит жизнь. Настроение, соответственно, такое, что уже носом шмыгаю.
В двенадцать, как положено, выключают свет, народ выплескивается из комнат в коридоры. И тут в дверь влетает мой приятель по кличке «Мужик», явно с каким-то спешным делом. Был он лицом смугл, сухощав, росту среднего и старше меня на три года. Он с явным недоумением с минуту тупо смотрел, как я накалываю лист ватмана на доску для черчения. Видимо в моем взгляде было столько тоски, что он забыл, зачем пришел, протрезвел на глазах, и спросил испуганно: «ты чего?».
- Да вот, курсовой завтра. Сдавать…
Мужик подошел, посмотрел на груду черновиков, на чистые листы ватмана и стал меня разглядывать. А надо сказать, что в связи с любовной лихорадкой я в последний месяц совершенно выпал из своей компании и никакого участия в общественной жизни не принимал, за что приятели на меня сначала обижались, а потом рукой махнули.
Когда я провел на чистом листе ватмана первую осевую линию, Мужик принял решение. Он деловито спросил: «расчеты готовы?».
- Да, расчеты есть, черновики записки тоже.
- «Никуда не уходи!» - и умчался, хлопнув дверью.
Курсовой у меня был не то, чтобы очень сложный – поршневой холодильный компрессор на фреоне 22 холодопроизводительностью 250 кВт, но хлопот с графической частью было достаточно.
Через полчаса примерно, дверь распахнулась и Мужик втащил двух волонтеров – на одном висла барышня и хныкала, что ей скучно смотреть, как Вася будет всю ночь курсовой чертить. Второго не отпускала развеселая компания, которая упирала на то, что еще полторы бутылки осталось, а Леня два анекдота не рассказал из обещанных десяти. Барышня была отправлена спать, а компания запугана студсоветом. Пока все с ворчанием расходились, были рекрутированы еще трое бедолаг. Я с удивлением обнаружил, что это лучшие из «середняков» - они все притихли, столпившись вокруг меня, а когда Мужик произнес речь, никто не задал ни одного вопроса, так все были поражены нестандартностью ситуации.
Каждый из участников «всенощной» получил в разработку лист чертежа, написание пояснительной записки было поручено Валентину, обладающему хорошим почерком. Я занимался координацией работ, показывал нужные места в черновиках и давал пояснения. Мужик выглядел Демоном – глаза его сверкали, он одновременно оказывался в нескольких местах: точил карандаши, выгонял любопытных, поил нас чифиром, критиковал штриховку прокладок и даже умудрился заменить некстати перегоревшую лампочку за двенадцать минут (штатный электрик обычно менял лампу в течение двух месяцев).
К шести часам утра курсовой был готов. Все так устали, что радоваться не было сил, поэтому молча разошлись по комнатам спать.
К восьми часам я был на кафедре, к полдесятому получил законную пятерку. К двенадцати проехал в общежитие, вытащил из постелей всех участников и повел в любимую нами чебуречную, расположенную в парке. Из института меня сопровождал приятель, который жил в городе. Он был настолько смущен своим неучастием в эпопее, что купил бутылку водки, чтобы иметь законное основание праздновать с нами.
Все были несколько сонные и выглядели смущенными до первой рюмки. Потом пошел обычный студенческий треп. Засиживаться, правда, не стали – поели чебуреков, выпили, и разошлись. А у меня осталось щемящее чувство чего-то недосказанного, и несколько дней я мучался, достаточно ли я отблагодарил приятелей.
А любовь моя на этом закончилась. Как отрезало. Причем, что удивительно, с обеих сторон сразу. Сейчас я ни лица не могу вспомнить, не имени той барышни. Помню только, что у нее были великолепные трехцветные груди: верх загорелый, теплый и как будто нежным пушком покрытый; низ - молочно белый, восхитительно гладкий, скользкий даже, а между ними – тонкая полоска красной шелушащейся, сгоревшей на майском солнце кожи. Освобожденные от одежды, груди разворачивались так, что если провести оси через задорно торчащие соски, то они (оси) пересекались на позвоночнике. При этом, несмотря на звенящую пустоту в голове, на ум приходили слова: «отвернулись, будто каждая, красоте другой завидует».
Сессию я сдал, всего лишь одну тройку по «тепломассобмену» и схлопотал.
А понимание того, что чистая мужская дружба – одно из сокровищ моей души, пришло несколько позже…
Вез я как-то триста тонн мороженой аргентинской говядины в блоках. Мясо – дрянь: сплошные жилы, а по вкусу напоминает подметку матросского ботинка второго срока. То-есть это говорится так: «по вкусу» - а я сам никогда не пробовал подметку не то чтобы второго, но даже и первого срока носки.
Пункт назначения был – гигантский мясокомбинат на юге, исправно снабжавший мясными продуктами четверть Великой Имперской армии. На комбинате работали отменные спецы – из этого перемороженного мяса, добавив лаврушки, лучка, перчика, они получали великолепную тушенку и даже вполне съедобную колбасу.
О комбинате этом ходила худая слава – там начальник охраны был настоящий зверь. Представьте себе: ходишь по территории, вокруг всякие вкусности – к примеру везут тележку копченой колбасы – а взять нельзя! То есть взять то можно, но нужно тут же съесть, а нести с собой на обед, а тем более выносить за территорию – категорически не рекомендовалось. Система «стукачества» была отлажена до совершенства и охрана знала кто идет с ворованной продукцией за пазухой. Очень многие на этой мнимой доступности копченой колбасы погорели крепко: ведь если на тебя составлен протокол за «мелкое хищение» и отправлен на родное предприятие, то эта колбаса в итоге обходится по цене черной икры высшего качества.
Поэтому по территории ходишь с сонным видом, делая равнодушное лицо при виде деликатесов. А если и берешь небольшой кусочек колбаски, чтобы съесть его тут же, прислонившись к стенке, то поедаешь этот мясопродукт с таким видом, что как бы дегустируешь, что на самом деле ты сыт до невозможности, а кусочек этот взял исключительно из уважения к местным колбасникам и после их длительных уговоров. При этом надо незаметно, но зорко посматривать по сторонам, а кусок колбасы выбирать такой величины, чтобы съесть его до подхода охранника.
Так вот все это мы знали и энтузиазма по поводу прогулки в колбасный цех не испытывали.
А чтобы чем-нибудь заняться, решил я подмести в дизельном отделении. Нагреб на совок кучку мусора, и с усилием распахнув дверь в борту, уже занес совок, чтобы метнуть содержимое, как меня ошарашило так, что я окаменел буквально.
Напротив стоит такая же колымага как и наша, дверь в дверь, а в ней реф держит такой же совок с мусором. И расстояние между дверями – метра полтора. И у нас в головах одновременно созревает зверский план по дискредитации начальника охраны.
Короче.
Спустя полчаса, в деталях разработав операцию, я выхожу на погрузочную рампу с механиком, подхожу к бочке с говяжьим жиром, измеряю ее палочкой, потом измеряю этой же палочкой ширину двери в наше бронированное чудовище. Палочка в дверь проходит свободно. За этими манипуляциями с интересом наблюдает ближайший мухобой, который для улучшения обзора даже перебирается поближе.
Теперь начинается второй этап – выбираем бочку почище, вытаскиваем ее из штабеля, и вовсю потея и переругиваясь затаскиваем на наше корыто. С грохотом захлопывается бронированная дверь. Дальнейший процесс вы уже наверняка себе представили – бочка по доске, проложенной между двумя дверями, благополучно переправляется на стоящую рядом посудину, где выбрасывается на погрузочную рампу соседнего дебаркадера.
Надо ли говорить, что как только бочка скрывается в недрах нашего транспортного средства, радостный охранник мчится к начальству с воплем «украли!». Является под наши окна целая делегация во главе с начальником охраны. Все улики налицо – и палочка, которой мы бочку измеряли, и след от бочки, обрывающийся у нашей двери и брешь в штабеле готовой продукции. Охранник все это демонстрирует, жестикулируя и забегая вперед начальника. Тот суров и важен, даже ленив несколько. Форменная фуражка надвинута на брови, сытый животик выпирает из-под ремня.
Делегация стучится в наш бронированный борт, в ответ – тишина. И только минуты через три, после повторного стука, который и мертвого бы разбудил, донеслось ленивое: «Кто там?».
Начинаются переговоры через закрытое окно. Нас голыми руками взять невозможно: борта железные, двери на Супер замках, открываемых только изнутри, на окнах – решетки в палец толщиной. Переговоры зашли в тупик: на все требования впустить представителей власти и предъявить помещения к досмотру, нудно зачитываю выписку из устава об экстерриториальности транспортного средства, и о том, что посторонние допускаются только по распоряжению местного вышестоящего начальника. Делать нечего – послали за этим самым начальником и через час он приехал, недовольный, в форменной шинели. При его виде дверь моментально отпирается, выстраивается почетный караул, начальник препровождается в кают компанию, где усаживается на диван, не снимая фуражки с позеленевшим шитьем, отказывается от чая и вопрошает меня в упор: «Воруете?». Далее следует сцена душещипательная, в ходе которой становится совершенно ясно, что злой самодур - начальник охраны – совершенно затравил нас, хороших ребят, возводит на нас напраслину и жизни не дает. К тому же становится ясно, что бочку найти не удается. Охрана профессионально перетряхнула наши помещения и шепчет на ухо своему начальнику что-то явно неприятное. Наш начальник моментально улавливает ситуацию, тем более, что мы в портфель кладем ему заранее приготовленную банку пресервов, и начинает выступать на начальника охраны, требовать заверенную печатью копию протокола досмотра, чтобы отправить ее министру. Мы с механиком с постными лицами подвываем и требуем компенсации ущерба, причиненного в ходе беспрецедентного шмона.
Все заканчивается большим скандалом, все кричат друг на друга, но ясно, что виноватых нет. Все расходятся, причем мы громко договариваемся с нашим начальником о совместной телеграмме министру. Понятно, что никто никому ничего отправлять не будет, но выпендриваемся мы полным ходом. Начальник доволен – развлечение. Плюс долг за руководством мясокомбината. Плюс мы ему в портфель банку дальневосточных пресервов тактично положили.
Через полчаса, после того, как рампа опустела, я распахиваю дверь и выпихиваю ногами из чрева нашего дредноута пустую бочку из-под жира, отгоняю ее к штабелю и бросаю там. Потом с криком «Васька, принимай!!» закатываю полную бочку на борт. Охранник, который видит эту картину, теряет дар речи. Он молча несется к своему начальству, придерживая форменный картуз рукой.
Через полчаса у нашего борта опять делегация. Начальник охраны рявкает: «открывай немедленно, или разнесу вашу дверь в такой-то матери». Проверять, есть ли у него граната, не хочется, поэтому дверь открываем быстро и молча. Начальник охраны сверлит меня глазами и шипит: «где бочку спрятал?». Я ухожу в глухую несознанку и делая выражение лица придурковатое и обиженное, тяну свое: «какую бочку?». Опять ничего не найдено, а в ходе обыска охранник, который «заложил» нас, получает синяк и шмыгает жалобно носом.
Ничего крамольного не найдено.
Скандал следует вселенский, с выяснением отношений, взаимными угрозами, криками, переходящими в визг. К этому времени вокруг места события собирается половина личного состава мясокомбината. Когда клубок скандалистов в облаке густого мата выкатывается на рампу, все умолкают: из каждого мало-мальски подходящего укрытия таращатся глаза и скалятся зубы работников мясокомбината.
Начальник охраны становится посмешищем.
Через полгода я встретил ребят, которые приехали с этого мясокомбината, они эту историю передавали в приукрашенном виде. А финал был таков: начальник охраны вынужден был уволиться, поскольку не смог терпеть подначки и издевательские намеки окружающих. А говяжий жир был предназначен на технические цели и вовсе несъедобен.
Господа проектировщики фанкойловых систем. Пожалуйста, проявляйте профессионализм и внимательность при проектировании систем кондиционирования класса "чиллер-фанкойл".
Только что был на объекте. где есть обоснованные претензии к работе такой системе. Смонтированы фанкойлы с подмешиванием свежего воздуха через заслонку с электроприводом. В неправильно расположенное отверстие на наружной стене задувает ветер. Придется многое переделывать...
Чиллер также смонтирован некачественно...
Недавно я проводил в Крыму ряд семинаров, где также рассматривались и эти вопросы. К сожалению AIRCON удалил постинг с отчетом об этих семинарах.
Еще раз предостерегаю тех, кто в первый раз берется за проектирование и монтаж фанкойловых систем - учитесь на ЧУЖИХ ошибках. За свои приходится дорого платить. В буквальном смысле. Это хорошо расписал г-н Сусин С. Заключая договор, можете сразу прикинуть размер убытков.
Михаил
Форум